ХУДОЖНИКИ-Бернхард Данненхирш,Исаак Фридлендер,Михаил Ио

Живопись не вошла в название раздела, повторившее знаменитую строку Осипа Мандельштама. Но, судя по далеко не полному списку учителей гимназии (История школы/Учителя/Гимназия Берза, рисование всегда входило в перечень преподаваемых дисциплин.

9 августа 2020.

Вначале мы знали только одного профессионального художника, преподававшего в гимназии - Михаила Иоффе.

Теперь, благодаря Любе Футлик, мы узнали еще об одном преподавателе-художнике, это Бернгард Данненгирш, сочувствовавший, как и многие учителя и ученики еврейских школ, левым идеям. Вот что пишет Люба по поводу своего ареста в 1932 году, когда она раздавала прохожим "плакатики".

Как-то я отдавала проявлять пленки в фотоателье и встретила художника Бернгарда Львовича Данненгирша – учителя рисования, который пришел на смену И.Фридлендеру. Я Б. Данненгирша встречала и во время войны, и после войны, но ни о чем, собственно говоря, с ним не беседовала. А тут он вдруг говорит: «я давно, Люба, хотел вас спросить: ведь вас когда-то охранка арестовала с плакатиками. А известно ли вам, кто их изготовлял?» Я не знала. «Эти плакатики тогда рисовал и изготовлял я»- говорит тов. Данненгирш. «Тогда ко мне пришли и сказали, что  с плакатиками поймали и арестовали какую-то девушку, кажется, Любу Эйдус!»

Дн-1, Дн-2, Дн-3,Дн-4

10 августа 2020

Люба Футлик писала еще об одном художнике-учителе Исааке Фридлендере, организовавшем детскую студию.

Художник Фридлендер был прекрасным педагогом и известным графиком. Когда Фридлендер подходил ко мне в то время, пока я рисовала, у меня просто сердце замирало: я знала, что сейчас он скажет что-то значительное, нужное, и сразу мой рисунок станет лучше.

Его помнят  и сейчас: https://www.facebook.com/RietumuBank/posts/3630971156932432/

23.07.2020  В галерее банка Rietumu открыта выставка работ латвийских еврейских художников, созданных в довоенный период – в 20-е и 30-е годы. Мероприятие организовано Рижской еврейской общиной и музеем «Евреи в Латвии».

 Отправным пунктом для нынешней выставки стала другая, довоенная, выставка графики, на которой были представлены работы еврейских художников из 60 стран. Она прошла в Риге и Лиепае в 1939 году, и для многих ее участников эта выставка оказалась последней.

 Среди авторов, чьи работы можно увидеть на этот раз в галерее Rietumu, такие мастера как Давид Школьник (1878-1941), Михаил Йо (1893-1960), Бернхард Данненхирш (1894-1972), Исаак Фридлендер (1890-1968), Моисей Парпаров (1891-1941), Александр Копелович (1915-1990) и Самуил Хаскин (1909-1974).

Михаил Iо -это псевдоним учителя рисования 1-й основной школы Меера Иоффе, жившего одно время там же, на Гоголя 8/10. М-1, М-2.

 В журнале "Корни" №27 (2005 г.) на стр.61-71 статья Моисея Берченко Памяти Михаила Ио: с эпиграфом "Чтобы помнили, чтоб знали, чтобы чтить не переставали…"

http://www.shorashim.narod.ru/best_Berchenko.htm

...Я хочу рассказать о талантливом еврейском художнике Мейере Иоффе, известном под псевдонимом Михаил Iо (1895-1960). Сейчас редко кто вспоминает, что художником Московского еврейского театра (ГОСЕТ) наряду с Тышлером был в конце сороковых годов Михаил Ио, что его пригласил в свой театр сам Соломон Михоэлс из Рижского еврейского театра, где Михаил Ио работал театральным художником. М.Иоффе был не только театральным художником, но и талантливейшим графиком, публицистом и теоретиком еврейского театра. Его книга “Театр пессимизма” и по сей день не утратила своей актуальности и является лучшей теоретической работой о еврейском театре.

Сёстры Мейера были актрисами, а младшая сестра, Роза Иоффе, была главным режиссёром детского радиовещания в Москве много лет. На её передачах выросло несколько поколений детей. Её погубила антиеврейская кампания, которая проводилась тогда в СССР.

Лора: я отлично помню эти передачи и неизменное имя редактора Роза Иоффе.

В тридцатых годах Михаил Ио начинает свою творческую деятельность в качестве театрального художника в Рижском рабочем театре, а затем в Рижском еврейском театре. Исследователь его творчества М.Китай в книге «Наши писатели и художники, Варшава, 1938 г.» отмечает, что «с момента становления еврейского театра М.Ио становится постоянным его декоратором, но это не единственное, чем он занят в театре. Он еще неутомимо борется за совершенствование театрального искусства. Не раз ему приходилось использовать свое острое перо и бурный темперамент в борьбе против дилетантов, за лучший театр. Немало врагов он нажил из-за своей прямолинейности и открытости.

...Михаил Ио много путешествует. Он посещает Польшу, Литву, Париж и перед самой войной – Данию. Там проходит большая персональная выставка его картин и издаётся альбом графики на еврейскую тему. М.Китай отмечает: «В восьмидесяти двух выставленных работах художник показал различные грани своего дарования. Декорации, станковая живопись, графика – во всем он упрямый искатель. Он ищет полноту выражения цвета, композицию, яркий сюжет. Можно ли увидеть в беспокойстве, в грустных тонах его красок нечто своеобразно еврейское? Несомненно. Но это было не главное. Тем не менее, Михаил Ио объявляется латышской прессой сугубым националистом. Естественно, что в каждом художнике проглядывают его национальные черты, так сказать, зов крови.

Интересно, если бы М.Ио не выставил чисто еврейские по тематике картины («Кол нидрей», «Носильщики», «Торговка на базаре», «Базар в Лодзи»), утверждала бы критика и тогда, что он только еврейский художник? Сам М.Ио в этом сомневается. Он вообще не признает чисто национального еврейского искусства. Разве беспокойство и поиск являются чертой только еврейских художников?»

Отовсюду Иоффе привозит свои новые работы. Все они остаются в Риге, где он прожил почти всю свою жизнь. Большинство его творений пропадает во время войны.

Перед нашествием немцев Михаил Иоффе вместе с женой и старшей дочерью успевают эвакуироваться. Они поселяются на Урале, в Челябинске. Там он ведёт активную общественную деятельность, рисует для различных организаций патриотические плакаты и продолжает создавать новые художественные произведения. Челябинские художники избирают его председателем товарищества художников. Иоффе отличался большим трудолюбием, он много рисует, но большинство своих работ приходится продавать. 

Трагедия Холокоста не обошла художника. В 1938-1939 годах Иоффе жил и работал в Лодзи (Польша), откуда вынужден был бежать в Ригу после вторжения гитлеровских войск. Летом 1941 года, когда немецкие войска вторглись в Латвию, младшая дочь Иоффе Мирра находилась в Смилтене. Латышские полицаи, обнаружившие еврейскую семилетнюю девочку, схватили её и увели. Писатель Янис Бриедис описал этот трагический случай. Он рассказал, что, когда полицаи уводили Мирру, её любящая няня успела положить ей в карман яблоко. Но яблоко это не суждено было Мирре съесть. Её вывели на окраину и расстреляли на опушке леса. Косточка яблока проросла, и место, где покоится Мирра, каждой весной одевается в белый цвет...

...В годы  войны Соломон Михоэлс приглашает Михаила Ио в театр ГОСЕТ в качестве театрального художника. Михоэлса и Ио многое роднило в восприятии еврейского характера, быта, культуры. Это не удивительно. Оба долгое время жили в Риге, были единомышленниками. Им работалось вместе легко и интересно. Они словно дополняли друг друга. Но этой прекрасной поре вскоре наступил конец...Его обвиняют в сионизме... Шесть лет Иоффе провел в угольных шахтах и на рудниках Воркуты. У него не было ни красок, ни кисти, ни холста, ни бумаги. Но тяга к живописи, к искусству была столь велика, что из скудного лагерного рациона он лепит из хлебного мякиша фигурки-статуэтки. Некоторые из них ему удаётся сохранить и даже привезти из заключения в 1956 году.
 Незадолго до своей кончины Ио отбирает лучшие свои картины и везёт их из Риги в Москву на выставку. В Ригу они уже не возвращаются. Вдове Переца Маркиша удаётся перевезти находившиеся у неё картины в Израиль. Среди них знаменитая картина «Кол Нидрей». М-6. /Это ошибка! «Кол Нидрей» - это название еще более выразительной картины в коричневых тонах На молитву Кол Нидрей/. Поиски в интернете названия именно этой картины (и самой картины) с изображением скорби по умершему пока результатов не дали.

Ниже ее цветной вариант, с явно компьютерной раскраской, и на мой взгляд, менее выразительный. При том, что оригинал, скорее всего был цветной. М-7.

М-9. Москва, 1948 г.

Л.Флят:  это весна/лето 1948 г. Курс Зускина (набор 1944 г.) После убийства Михоэлса Зускин стал художественным руководителем театра. А выпускала курс Сара Ротбаум (она левее Зускина). Студентов-выпускников назову на ФОРУМЕ.  Фото напечатано в журнале Корни, №27.

28 ноября 2022

Новое уточнение от Леонида Флята:

После войны МИо пытался поселиться в Москве, короткое время был связан с ГОСЕТом и оформил дипломный спектакль "Глубокие корни".
Стоят (слева направо): Ю. Ковенский (брат Этель Ковенской), Рива Рубинчик, Аня Иоффе (в замужестве, Словесник), Фаня Нудельман (дублировала Э. Ковенскую в "Блуждающих звездах"), Изя (фамилия не известна),  Ида Вайншток (высокая "негритянка", позже жена Изи), художник М. Ио.
Средний ряд (3 чел.) Сара Ротбаум, Вениамин Львович Зускин, Л. Казачек. 
 Нижний ряд: известна только актриса в центре ряда ?, Э.Теплицкая (дочь актрисы Ром), ?.

Посмотрите на эстампы,  посвященные  Риге:

http://data.lnb.lv/digitala_biblioteka/Grafika/Estampi/Estampi/kopa/Jo.htm

(30 июня 2022 ссылка не работает).

Это еще одна картина Михаила Ио на недавней выставке в Риге:городской

пейзаж с хоральной синагогой Гогол-шул на заднем плане картины. М-10.

3 июля 2021

В книге рижанки Муси Гланц "Лоскутное одеяло, сшитое памятью" упоминаются их довоенные соседи по дому - семья Михаила Ио. Автор знала (и знает), что он художник, но с его работами незнакома ("его картины кем-то ценились и где-то продавались").  Дружила с его дочкой Мирой. Дальше цитата:

 Когда началась война и родители Миры решили эвакуироваться, няня Миры Марта уговорила их не брать девочку с собой в неизвестную жизнь. Они легко согласились, потому что доверяли няне, как себе. Когда немцы вошли в Ригу, Марта уехала с Мирой в свою деревню, где все, естественно, знали, что

она служила у евреев. Очень скоро к ней нагрянули местные айзсарги  и потребовали еврейского ребёнка. Марта не спорила, не сопротивлялась. Она дошла с ними до ближайшего лесочка, поцеловала Миру и велела ей идти с «дядями» дальше. И девочка пошла. Через несколько минут Марта услышала

выстрел. Всё было кончено. Когда родители вернулись в Ригу, Марта рассказала им всё это, не утаив подробностей и не пытаясь оправдаться. Отец, Михаил Ио, уехал в Москву, где какое-то время работал в еврейском театре у Михоэлса, а мать повредилась в уме и прожила недолго.