21.01.2015 Очень долго нам почти ничего не было известно об Исааке Харлаше. Отрывочные сведения, полученные в разное время, не складывались в целостную картину, и особенно мешало отсутствие портрета. Но вот настойчивый Леонид Флят, помнящий о пустующих клеточках а нашей "таблице Менделеева" пришел к неопровержимому выводу, где искать Харлаша на школьных снимках, вернее, достаточно одного. Ему слово:

СЛОВО ОБ ИЦХАКЕ ХАРЛАШЕ

   Педагог Харлаш привлекал внимание в связи с моим интересом к сайту «Еврейская светская школа в Риге». Сайт был основан Д.Иткиной (Москва) и М.Иоффе (Рига) в 2011 году в память об их родителях, выпускниках Еврейской рижской гимназии 1929 года. У обоих основателей сохранились групповые фотографии, связанные с учебой родителей в гимназии. Осталось им сделать немного (но, как оказалось, немало): собрать дополнительные материалы, подробно рассказывающие о гимназии, её педагогах и учениках и опознать людей, запечатленных на снимках.  Как за три года воплотились замыслы основателей проекта, можно узнать, окунувшись в те материалы, что были собраны на сайте.

В то время я познакомился с Маей Исааковной Родак, отец которой Исаак Израилевич Родак  на рубеже 1920/30 годов был аспирантом Института еврейской культуры в Киеве. А история этого научного учреждения меня занимала и в ту пору, и позже. Благодаря Мае Исааковне удалось составить достоверную биографию И.И.Родака. А так как он по 1926/27 учебный год был руководителем реал-класса этой гимназии, то его биография пришлась ко двору при пополнении материалов сайта.

   Замечу, что в альбомах основателей сайта сохранились, в основном, групповые снимки нео-класса, которым руководил Израиль Браун, и на любых других снимках он был легко узнаваем. А Исаак Родак был известен по фотографиям, не связанным с родным ему реал-классом.

   И вот сайт пополнился двумя фотографиями 1928/29 учебного года, на одной из которых с педагогами сфотографировались девушки и реал-, и нео-класса, а другой снимок «запомнил» учеников этих же классов на прогулке за городом. Рядом с И. Брауном был запечатлен не знакомый по прежним снимкам мужчина. Логически было ясно: это новый руководитель реал-класса, пришедший на смену И.И.Родаку.

Вскоре Марк Иоффе в архиве Риги выяснил, что фамилия нового педагога – Харлаш. Но даже имя его оставалось неизвестным. Позже Ивар Брод предложил сайту воспоминания своего отца о годах учебы. Несколько строк в них посвящались педагогу Харлашу. Но неопределенность сохранялась, и создавала интригу. Так продолжалось до того момента, пока не родилась идея поиска сведений о Харлаше в Google еврейскими буквами. Поиск вывел на статью «Харлаш» в одном из томов ЛЕКСИКОНА YIVO, и эти сведения позволяют составить краткую, но богатую событиями и путешествиями биографию еврейского педагога.

  

  ИЦХАК ХАРЛАШ, уроженец Брест–Литовска, родился 3 июля 1892 года. С малых лет, как и было принято в еврейской среде того времени, он обучался в хедерах, у частных учеников /видимо, старших учеников, подрабатывавших репетиторством/ и в «Мешмар бейт-hамидраш/Стражники дома учения», где наставником был рав Хаим Соловейчик. Параллельно подросток с частным учителем углубленно изучал ТАНАХ и иврит. К 12 годам в варшавской «hацуфэ/Наблюдатель» (1904) Ицхак Харлаш опубликовал корреспонденцию на иврите.

Мы пока ничего  не знаем о семье, в которой родился Ицхак Харлаш. Google считает, что фамилия Харлаш украинская. Многие еврейские фамилии произошли от славянских. Но в нашем случае наблюдается случайное звуковое совпадение. Еврейская фамилия Харлаш - акроним (ХаРЛаШ) от ивритских слов и в русской расшифровке означает: "Зять рава Лейба Шамаш". Можно предположить, что И. Харлаш происходил из раввинской семьи, и этим  объясняется направленность его образования в детском и подростковом возрасте. 

С 16 лет Харлаш, повышая свой кругозор, берет уроки по светским дисциплинам и европейским языкам. Позже он поступает в Брестское коммерческое училище, учебу завершил в 1914 году. Тут уместно отметить, что Ицхак, как бы, пошел по следам своего тезки и земляка И. Родака.

   В дальнейшем он учился также в Политехникуме (1916, Екатеринослав, ныне Днепропетровск), Московском Коммерческом институте (1917-1919, Москва) и университете (1924-1925, Берлин).

   Свою политическую деятельность Ицхак Харлаш начал в 18 лет в рядах брестского отделения нелегальной партии БУНД (1910-11) и сотрудничал с русскоязычным изданием «Наш край», близким по духу БУНДУ.  В 1915 году он работал ночным редактором в витебской газете «Копейка», на страницах  которой под псевдонимом Ицхаки публиковал статьи о литературе и театре.

Х-1. Учебу в Москве Харлаш совмещал с политработой в Московском областном комитете БУНДа и в общем социал-демократическом движении (меньшевики). Он был членом кружка агитаторов и выступал по-русски и на идиш с рефератами в Москве и городах центра России. В августе 1917 года ЦК БУНДа отозвал его в Минск для работы в ежедневном органе партии «Дэр вэкэр/Будильник». По возвращении в Москву Харлаш редактировал  сборник «Памяти Карла Маркса» (М., 1918, подпись Ицхаки), сотрудничал в «Цукунфт / Будущее» (Москва,1918), переводил для социалистического издательства с немецкого и  русского на идиш К. Каутского, Плеханова и других авторов. Работал он также секретарем Коллегии инструкторов профсоюза статистиков при Всероссийском Совете профсоюзов.

С 1919 года Харлаш вновь в Минске, а затем, в Смоленске, где был секретарем Коллегии инструкторов при «Объединении рабочей кооперации Западной области» и писал статьи в газету «Вэкэр». В марте 1919 года его избрали делегатом 11-й конференции БУНДа, состоявшейся в Минске. В 1920 году во время оккупации польской армией Белоруссии И. Харлаш переехал в Вильно и работал инструктором в Кредитной кооперации «Екопо». Тогда же сотрудничал с журналом «Унзер hилф/Наша помощь» и поместил там крупную работу «Кооперативное движение у евреев в Вильно и окрестностях», изданную позже в виде отдельной брошюры.

После раскола в виленской организации БУНД он стал соучредителем социал-демократического БУНДа и соредактором ее газетных изданий: «Дос фрае ворт/Свободное слово» (1921), «Унзер цайт/Наше время» (1922), «Унзер геданк/Наша мысль» (1922-23).

   С 1923 по середину 1925 года  И.Харлаш жил в Берлине, писал в меньшевистский журнал «Социалистический вестник» и посещал лекции в местном университете.

Он также был корреспондентом «Форвэртс/Вперёд», (Нью-Йорк), варшавской «Фолксцайтунг/Народная газета», делал переводы с немецкого и русского на идиш для различных издательств.  В частности, под псевдонимом Бен-Барух он перевел книгу Б.Ароновича о Марке Шагале (Еврейское литературное издательство «Петрополис», Берлин, 1924).

В августе 1925 года Ицхак Харлаш поселился в Риге и стал соредактором газеты «Дос фолк/Народ»  (ее политредактором тогда был известный бундовец Сергей Браун). В Риге Харлаш участвовал в организации забастовки. В статье от 26 декабря 1925 г. он выдвинул требования политического характера.  Кроме  того, отредактировал одноразовое издание «Унзэр фолк/Наш народ» в помощь ораторам на митингах. И.Харлаш помогал основать крупную еврейскую (идиш) газету «Фриморгн/Раннее утро», составил программу ее политической направленности и был её стилевым редактором  до прихода в газету Ш.И.Ступницкого. Но из-за политических разногласий он вскоре газету покинул.

Х-2.

В 1926 году Ицхак Харлаш становится лектором по еврейской (идиш) литературе на педагогических курсах Еврейского департамента министерства образования и преподавателем литературы городской еврейской гимназии (нашей Берз-шуле!).

Об этом периоде мы можем рассказать подробнее и проиллюстрировать текст рядом фотографий. Как уже упоминалось, после отъезда в СССР И.Родака он стал руководителем реал-класса, и мы видим его рядом с руководителем нео-класса Израилем Брауном на двух снимках 1929 г.(Х-3 и Х-4

Вот как вспоминает о нём Исак Брод:

1927 год. (стр.6)

 ...После отъезда Родака... пришел к нам новый классный руководитель. Он же преподавал в школе еврейскую литературу и язык. Фамилия его – Харлаш. Он был небольшого роста, худощавый, из-под длинных светлых ресниц смотрели на вас умные внимательные глаза. Держался с нами просто и дружелюбно. Еще до прихода в класс он, видимо, интересовался и знал характеристику на каждого из нас. Свой предмет он преподавал со знанием и интересом. Он был одним из руководителей Бунда. Он, естественно, знал, что мы являемся его политическими противниками, старался не пускаться с нами в политические споры. Но бывало также, когда возникал все же спор, он бросал реплику, правда, спокойно «Вы же сталинец», т.е. «с Вами нечего спорить». Установленные у нас порядки он не изменил. По пятницам у нас продолжались наши вечера и лекции, устные журналы и дискуссии. Наши клубные вечера по пятницам, видимо, совсем не устраивали Харлаша. Содержание этих вечеров было не в его духе, а как раз наоборот. Но виду он не показывал. И вот в один прекрасный день он сообщил, что организует семинар по изучению западноевропейской литературы. Мы насторожились, но на семинар пришли. Харлаш сделал обзорную лекцию. Лекция, надо признать, была довольно интересной. Он объявил, что семинар будет работать по субботам каждую неделю. Тогда нам стало ясно, что первоочередная цель этого семинара – оттянуть людей от наших клубных вечеров по пятницам. И пошла у нас тихая борьба без слов. Наши организованные ребята ... перестали ходить на этот семинар, и Харлаш при случае ехидно называл нас сталинцами, а мы с ним не спорили. Но помаленьку назревал, так сказать, скандал. И вот как это случилось. К годовщине Октября мы решили устроить вечер, посвященный 10-й годовщине. За день перед этим директор школы Исаак Берз ... предупредил, что запрещает вечер и что мы вообще слишком много вольности себе разрешаем и что он будет вынужден принять строгие меры. В ответ на это мы, т.е. половина нашего класса, которые были нами организованы, в день 7 ноября демонстративно в школу не пришли.

Вечером мы собрались на квартире у одной из наших, Симы Фишберг, и отпраздновали 10-ю годовщину. Был доклад, были песни и чаепитие под предлогом дня рождения. Настроение у всех было приподнятое, праздничное. На следующий день не успел я зайти в класс, как директор Берз меня вызвал и обрушился на меня. Он вообще считал, что я являюсь главным смутьяном. Я молчал, а он кричал, угрожая исключить нас из школы. А когда успокоился немного, он сказал, что если власти узнают, что полкласса не пришли в школу 7 ноября, то нас исключат всех из школы. На что я невозмутимо сказал, что не пришел, потому что был мороз и, наверное, и остальные по этой же причине. Тогда он махнул на меня рукой и сказал «Идите и расскажите эту басню учительнице латышского языка». Ее звали Медне (М.Медне), и была она большой дурой, и только она  могла этому верить. В данном случае все обошлось благополучно.

А это воспоминания Любы Футлик (выпуск 1932):

     По всем предметам я занималась очень хорошо, но кроме гимнастики, кажется, не было у меня любимых уроков (рисование уже не преподавал Фридлендер, он тогда уехал, и ничего интересного на этих уроках больше не было). Но во втором среднем вдруг на уроках  литературы произошло какое-то “открытие мира”.

      Литературу преподавал Харлаш (на карточке, где снят Зямин класс, Харлаш стоит у стенки). Над ним посмеивались из-за его внешности, называли “трумл” (trumulis-чайник) потому, что у Харлаша было серое пальто, очень расширенное книзу, делавшее его очень похожим на жестяной чайник (в котором в те времена обычно кипятили воду). Называли его ещё  “морская свинка”, потому, что у него были светло-рыжие волосы, а глаза с красноватыми веками без ресниц и без бровей (ресницы и брови, конечно, были но очень светлые).

 Х-5   1933 год.  В 3-ем ряду Соломон (Зяма) Эйдус,  брат Любы Футлик.
Х-5 1933 год. В 3-ем ряду Соломон (Зяма) Эйдус, брат Любы Футлик.

И вот этот с виду не очень интересный человек открыл мне какой-то совсем новый подход к произведениям литературы. Уроки у него были какие-то страстные и злые, он ненавидел тех, кто не умел или не хотел думать. Харлаш задавал вопросы, которые теперь называют “проблемными”, и все время надо было напряженно думать, чтобы решать всякие моральные проблемы в связи с изучаемыми произведениями. А потом Харлаш подводил итоги - иногда поднимая голос, иногда жестоко кого-то осуждая или высмеивая с глубоким сарказмом. И всегда он держал класс в напряжении, заставляя нас мыслить и вызывал какие-то новые чувства.

     Навсегда мне запомнился урок, на котором мы говорили о “Тевье -Молочнике” Шолом-Алейхема. Громовым голосом Харлаш подводил итоги: ”есть люди, думающие только о себе, о своих мелких заботах!”- и в его словах звучало презрение. Но надо научиться смотреть дальше своего собственного носа! Есть вопросы, которые решают суть человечества! То, что каждый из нас переживает лично, не должно заслонять вопросы, затрагивающие миллионы людей! Учитесь находить соотношение между «своим и общим». Это, конечно, не абсолютно точные слова, услышанные мною на уроках, но смысл был таков. И мне тогда, слушая Харлаша, вдруг показалось, что раздвигаются стены класса, и что моя «несчастная любовь» к Лейбеле Футлику отодвигается куда-то на второй план.

      Я впитывала в себя каждое слово и напряженно думала свою думу. И ещё Харлаш посоветовал вести записи о прочитанных книгах. Я тогда читала «Дом и мир» Рабиндраната Тагора. Книга произвела на меня какое-то особое впечатление, и я написала о ней мелким почерком (в арифметической тетради на каждой строчке) страниц семь. 

А потом, как-то на уроке Харлаш спросил,  ведем ли мы записи о книгах и попросил, чтобы ему дали прочесть.   Было немного тетрадок, среди них и моя. Прошло некоторое время, и вдруг Харлаш вызвал меня к себе, и сказал, что должен со мной поговорить. Мы стояли на перемене в коридоре у окна, и Харлаш мне сказал: «Ваши записи о книгах очень интересны и содержательны, но видите, как получилось - вы спутали различные виды записей. Есть такие, которые могут читать все, например, о книгах. А есть личные впечатления и переживания, которые не всем дают перечитывать. Я вам благодарен за доверие, но советую впредь вести отдельные записи о книгах и записи о себе». И он попросил,  чтобы я ему разрешила оставить у себя мою тетрадь.

 Конечно, я ее отдала, и была в каком-то приподнятом настроении: Харлаш меня похвалил - это было много! И заинтересовался моими записями. И еще: незаметно освободил меня от внутренней неудовлетворенности, которую я испытывала из-за Бенно и Раи. Мне это стало безразлично.  Харлаш в разговоре со мной ненавязчиво затронул эту тему и в беседе о совсем отвлеченных вещах сумел показать мне,что все, мною пережитое в тот вечер - это мелочь, на которую не стоит обращать внимания, потому что внутренняя ценность человека определяется совершенно другими факторами. Сам Харлаш, может быть даже не знал, как он на своих уроках открыл мне мир новых размышлений.

Находим Харлаша еще на фотографиях: с учителями, 1930 года. Харлаш стоит крайний  справа.

И на большой многолюдной фотографии 1930 года.

К завершению 1-й Мировой войны, может это и покажется удивительным, не была разработана общепризнанная орфография языка идиш. К разработке правил правописания приступили в Советской России (Харьков, Минск, Киев), в Польше (Вильно), в США. Не остались в стороне и энтузиасты – идишисты Латвии (Рига).

В 1920/21 годах в серии «Универсальная библиотека» были изложены 10 принципов оригинальной еврейской орфографии от имени «Еврейского демократического союза» и клуба «Арбетер йм/Дом рабочих».

В странах с более многочисленным еврейским населением появились научные учреждения: в СССР (Киев, Кафедра еврейской культуры) и в Польше (Вильно, ИВО/Еврейская научная организация/). Ими были предложены не согласованные между собой, по соображениям идеологии, варианты орфографии языка идиш.  Школьные преподаватели решили создать свой вариант еврейского правописания, примиряющий советских лингвистов с «западными». В 1927 году в Риге была создана орфографическая комиссия. В ее состав вошли А.Вольфсон, И.Харлаш, Элкишек, И.Родак. Последний вскоре уехал в Киев, а оставшиеся члены комиссии, поняв, что нет авторитета, который мог бы побудить московский «Эмэс» и нью-йоркский «Форвертс» принять рижский вариант единой орфографии, от своей идеи отказались.  

   А в Риге кипела школьная и общественная еврейская жизнь. Игрались спектакли, читались лекции, работали мастерские. Работала ЦИШО, созывались конференции, на которые приглашались еврейские деятели разных стран.Об этой бурной общественной жизни мы узнаем из сборника, вышедшего в 1931 году по следам  конференции, посвященной светским еврейским школам. В нем есть публикации трех наших учителей:

И.Лифшица, И.Харлаша, А.Бармазеля. Статья Харлаша называется "Общественная деятельность нашей школы".


                   Х-6.                                     Х-7.

В 1934 году во время ульманисовского переворота Харлаш был арестован, а после освобождения из Центральной тюрьмы Риги уехал в Польшу. В мае 1935 года он отправляется посланником виленского бюро  Бунда и варшавского ЦИШО в  Южную Африку. После завершения школьной кампании    Харлаш остался в Йоганнесбурге и руководил работой Еврейского культурного объединения. В его активе основание еврейской (идиш) народной школы и гимназического класса при ней.  Руководил Харлаш Гуманитарным колледжем для взрослых, редактировал ежемесячный журнал «Фаройс/Будущее», (июнь 1937- январь 1940), сотрудничал с 1941 по 1946 годы в еженедельнике   «Африканская еврейская газета» и, под именем Обсерватор (Наблюдатель), помещал еженедельные обзоры    международной политической жизни.

   Летом 1948 года Ицхак Харлаш перебрался  в Нью-Йорк. С 1949 года он был учителем языка идиш и лектором по еврейской и европейской литературе в еврейском педагогическом семинаре и в Народном университете. Тогда же он совершил лекционный тур по США, Канаде и Южной Америке и был корреспондентом нью-йоркских газет «Форвертс», «Дэр вэкер», ежемесячника «Герехтигкайт»/ Справедливость» (как правило, под псевдонимом И.Борухов), «Цукунфт/Будущее», «Культура и воспитание», бундовского ежемесячника «Унзер цайт» (под своим именем и под псевдонимами Бен-Барух, И. Борухов). Писал он в сборники «Витебск в прошлом» (1956), «Поколения бундовцев» (1956). «Шмуэл Нигер» (1958, эссе о Михаиле Гордоне). О Гордоне позже издана отдельная брошюра. Харлашем написаны десятки эссе о еврейских и нееврейских писателях. Он активно участвовал в составлении «Лексикона новой литературы на идиш» как соредактор и автор  ряда крупных статей.

   Скончался Ицхак Харлаш в Нью-Йорке 18 февраля 1973 года.