Эсфирь (Эдя) Иткина

Об Эде Иткиной вспоминают ее племянницы рижанка Майя Круминь и москвичка Лора Иткина.

Майя Круминь
ТЕТЯ ЭДЯ (Эсфирь Исааковна Иткина-Герман)

 

 Эдя (Эсфирь) родилась 16.04.1914 года и умерла 24.04.1991 года. Она прожила очень тяжёлую, трагическую жизнь. Тоталитарная система и война катком прошлись по её судьбе. Но судьба подарила ей и радость стать матерью прекрасного сына и бабушкой любимого внука.

Эдя была последним ребёнком и единственной дочерью бабушки Сарры и дедушки Исаака. У неё было 5 (пять!) старших братьев. Когда ей было 5 лет, умер брат Саул. Можно предположить, что единственную девочку в семье любили и баловали. К практической жизни она была плохо приспособлена. Когда семья Иткиных переехала в СССР, Эдя оказалась в Минске. Почему в Минске, где жил её брат Яков, а не в Москве с родителями, нам неизвестно. Эдя была хорошенькой привлекательной девушкой и рано вышла замуж. Её мужем был артист минского еврейского театра Изя Герман. Он был намного старше Эди.

                             ЭИ-1.                                                                                        ЭИ-2.

              Рига. Эде 17 лет.

                          

                         Минск. 1933 год.


Эдя училась в институте иностранных языков, на отделении немецкого языка. Летом она ездила отдыхать на юг и заезжала в Москву в гости к родителям. Я помню, как она сидела в нашем московском дворе и загорала, подставив лицо солнцу.
Вскоре после ареста Якова, брата Эди и нашего с Борисом отца, арестовали и Эдю.
Она была совершенно аполитичным человеком, и почему разнарядка на арест пала на неё, понять трудно. Да и стоит ли искать логику в этой мясорубке? Возможно, её арестовали из-за Якова.
Аресты 1936-38 г.г. шли в под лозунгом борьбы с  "пятой колонной".  Сталиным была выдвинута теория, что при  побеждающем  социализме классовая борьба в СССР обостряется. В связи с этим фабриковались дела по отношению ко всем выходцам из заграницы, которой тогда была для СССР Латвия.
Когда Эдю арестовали, её муж Изя Герман развёлся с ней. Впоследствии он погиб в еврейском гетто в Минске со своей новой женой.

В минской тюрьме произошла заочная встреча Эди с братом Яковом. Эдя и Яков перестукивались или переписывались. Яков говорил ей, чтобы она ничего не подписывала. Обвинили ее в том, что она, будучи выходцем из буржуазной Латвии, занималась шпионажем в пользу Латвии. Её, как и дедушку Исаака, приговорили к пяти годам ссылки и сослали в Казахстан, недалеко от Караганды. Окончание срока пришлось на военное время, и ссылка продлилась. Вернулась она летом 1946 года.

Помню, что она приезжала в Москву, помню, что она рассказывала бабушке, что в ссылке у неё остался друг, кажется, российский немец. Это со слов бабушки. Бабушке Сарре, своей матери, она говорила, что хотела бы иметь ребёнка.
После возвращения из ссылки Эдя попыталась обосноваться в Латвии. Она поселилась в Елгаве, это город в сорока километрах от Риги. Она работала кассиршей в парикмахерской. Как она устроилась с жильём, я не знаю, вероятно, где-то снимала комнату. Но началась вторая волна арестов. Это было, по всей вероятности, в 1948-м году. Арестовали вторично нашего дальнего родственника Александра Минкина, который после освобождения из ссылки тоже поселился в Елгаве со своей женой, кузиной Эди Анной Марковной. Анна Марковна тоже была после ссылки... Елгава, по-видимому, была выбрана не случайно. Рядом с Ригой, где бывшим ссыльным и политзаключённым проживать было, скорей всего, запрещено.

Спасаясь от повторного ареста, Эдя уехала на Урал поселилась в Шадринске. На её долю выпали тяжкие испытания. Не было жилья, устроилась на тяжёлую работу на химическом производстве. Встретила человека, который бросил её беременную. Она поехала рожать в Москву, к матери и брату. Её встретили сухо, бабушка Сарра была недовольна, что дочь рожает без мужа. В ней искреннее участие приняла жена её брата Моисея Лёля. Но пришлось возвращаться в Шадринск.
Растила сына в тяжелейших условиях. Жили они в маленькой баньке, углы в ней зимой покрывались инеем. Ходила в галошах, чтобы иметь возможность купить сыну фрукты. Прошло много времени, пока они с сыном получили приемлемое жильё.

              ЭИ-3. Первомайская демонстрация. Шадринск,1960 год.

 

Матерью Эдя была очень преданной. Сына обожала. Помогала ему из последних сил, отказывая себе во всём. Она рассказывала мне, что всю неделю экономит, чтобы как можно лучше принять сына с невесткой, которые приезжают в гости на выходные. Сын Эди Яков Иткин тогда ещё учился и жил в другом городе (в Свердловске). Судьба вознаградила Эдю за её жертвенность прекрасным сыном, положительным во всех отношениях. Яша получил юридическое образование и сделал карьеру в следственных органах МВД. На сегодня он полковник юстиции, заместитель начальника следственного управления Курганской области, имеет правительственные награды. Судьба подарила Эде и внука Толю. Бабушкой она была такой же жертвенной, как и матерью. К счастью, она скончалась до трагической гибели Толи.
Окончив институт, Яша со временем перебрался из Шадринска в Курган. Эдя жила одна, продолжая работать на своём химическом производстве. Заработала пенсию за тяжёлый труд во вредных для здоровья условиях. Кто мог это предвидеть, когда Эдя была молодой хорошенькой, избалованной родителями, братьями и мужем женщиной, готовящейся стать учительницей немецкого языка?! В последние годы Эдя тяжело болела и Яша забрал её к себе. Умерла она в семье сына.

Пишет Лора:
     В дополнение к сказанному Майечкой позволю себе процитировать один из своих домашних очерков  «Лора_война»:

Отоваривала карточки вернувшаяся летом 46-го года из лагеря тетя Эдя. На это уходили целые дни. Она приходила возбужденная, радостная и с гордостью выкладывала добычу. Но ей кроме этого особенно и нечего было делать – в Москве ей жить было нельзя, а уж тем более работать. Называлось это «минус 100 городов». В нашей квартире были только одни соседи – Валовы, и хотя дружбы не было, но доносчиками они не были тоже. Потом Эдя нашла работу на подмосковной станции Петушки – работала учительницей немецкого языка. Видимо, и это было не по правилам, потому что она быстро уехала в Латвию, откуда в 1952г. бежала на Урал в г. Шадринск.

И другая цитата – из очерка «Нашу бабушку звали Сарра Федоровна»
А больше всего ее (бабушки) душа болела за дочь, которую арестовали в 22 года – избалованную (родившуюся после пяти сыновей!), недавно вышедшую замуж за актера Минского еврейского театра Изю Германа. После ее ареста он вынужден был от нее публично отказаться, иначе он не смог бы работать. В войну он погиб. Наверное, в Минском гетто. А она еще долго носила двойную фамилию Иткина-Герман, потом удалось от второй части избавиться.

Ее осудили на пять лет - пригрозили, что будут бить, и она сразу подписала признание в шпионаже. 5-летний срок заканчивался в 1942 году, но во время войны ее не выпустили, вышла только в 46-м. Ее рассказ о лагере я слышала два раза – первый, когда она только вышла на свободу и приехала к нам на дачу в Пушкино. Мы ходили с ней и с мамой  (Лёлей иткиной) по берегу реки Уча, и она говорила, говорила, говорила. По-еврейски. Но я всё понимала, т.е. понимала детали, не понимая главного. Всё же запомнился такой факт. В туалет «по-большому» в этом карагандинском лагере пускали только один раз в день. И каково было, когда прохватывал понос! Кенсцех форштелн, говорила она маме – можешь себе представить!

Второй раз она рассказала про те годы уже в конце своей жизни году в 1990-м – она была в депрессии, не хотела жить вообще, я прилетела к ней в Курган, куда она недавно переехала из Шадринска, поближе к сыну Яше. Перед лагерем их держали в течение года в тюрьме, камера была на 200 человек. И у нее на щеке вскочил фурункул, была высоченная температура. Пришел врач, и она ему сказала: доктор, спасите меня, я очень хочу жить! И он ее спас, и тогда, говорила она, в этой камере на 200 человек ей было лучше, чем сейчас в отдельной квартире. Слишком поздно пришло это счастье.

Пожалуй, из нашего поколения Иткиных с Эдей больше всего общалась я, поскольку жила до 1958 г. в одной квартире с бабушкой, а позже, когда Эдя приезжала в Москву, мы всегда встречались. Важной частью наших отношений была переписка. Эдя писала письма каждый день. Она была очень привязана к семье, особенно к бабушке, и в своем одиночестве делилась с ней мельчайшими деталями своей жизни. Братья посмеивались над ней, иногда даже осуждали. Как-то при мне мой папа читал бабушке Эдино письмо и высказал по этому поводу свое мнение. Бабушка парировала: ведь она там одна, и ей не с кем поделиться!
У нас с бабушкой был некий секретный договор: она из мелочи собирала небольшую сумму (50 или 100 рублей), и я тайно отправляла ее Эде – вдобавок к той, которую посылал Давид. Майя писала, что сердечнее всех московских родственников к Эде относилась моя мама (Лёля), и мне передалось это сочувствие к ее печальной участи. Отсидеть в ГУЛАГе 9 лет ни за что ни про что (потому что носила передачи Якову – так объясняла бабушка), потом метаться по стране лишенной права жить вместе с родными, и осесть в далёком Шадринске, работая на автоагрегатном заводе в цехе гальваники. Это был тяжелый труд, вредное производство, целый день на ногах. Будучи от рождения очень здоровой, там она приобрела желудочные болезни и больные ноги. После выхода на пенсию в 50 лет (вредное производство!) она работала на заводе еще 20 лет курьером. Все ее любили – она рассказывала об этом с гордостью, да как не любить этого добрейшего и трудно живущего человека!

Доброта была ее самым главным качеством и выходила за разумные пределы. В отпуск в Москву она приезжала с громадным списком заказов своих заводских сотрудников. Мы ходили по магазинам, особенно в универмаги, стояли в очередях и покупали плащи, пальто, обувь. Потом эти сокровища надо было везти в Шадринск. В какой-то год я возмутилась, ни ей отпуска, ни мне отдыха. Тогда она сократила списки, и, оправдываясь, говорила, что эти заказы не тяжелые, а этим людям она никак не может отказать…

Другим ее качеством был педантизм, строжайшая дисциплинированность. Я думаю, что это семейное. Яша родился, когда ей было 38 лет, и все научные рекомендации, относящиеся к ребенку, выполнялись неукоснительно. Если в книге о питании сказано, что ребенок должен съесть на завтрак столько-то граммов каши и хлеба, она этого добивалась непременно. Как-то она чуть ли не со слезами рассказывала, что ее невестка варит геркулес для внука меньше 20 минут. Я тоже – сказала я, не больше 10 минут. Как?- она широко раскрыла свои большие карие глаза. Бабушка говорила, что надо 20 минут!

Во время Яшиной учебы в школе она добивалась, чтобы он выучивал все уроки, никаких поблажек не было: задано – и всё!

В 80-годы она уже приезжала в отпуск в наш дом на Кутузовской. Как-то мой муж Марк попросил купить ее хлеба, и назвал сорт белого батона. Себе она покупала «городские» булочки. И вот батона нужного сорта нигде в окрýге не оказалось. Она пришла жутко расстроенная, но заменить батон на эти булки не решилась. Пришлось Марку съесть оставшуюся ее булку, которая, кстати, ему очень понравилась. А я потребовала от Марка, чтобы он Эде больше никаких поручений, при ее нервной системе, не давал.

ЭИ-4.80-летие Давида. Москва,1985 г.

К концу жизни ее нервы совсем сдали. Она расстраивалась из-за малейшей неприятности, а переезд из Шадринска в Курган она просто не выдержала. Комната (или квартира?) в Шадринске была ее детищем. Она ее получала, обставляла, украшала. Переехав ближе к сыну, но в чужую квартиру, требовавшую ремонта, она не смогла там освоиться, и заболела.
Мы с Яшей поместили ее в больницу, но там ей стало только хуже. Вместо длинных писем, которые она раньше писала Давиду и мне, пошли письма в одну-две строчки, в которых говорилось, что больше она писать не в состоянии. Было очень ее жалко. Я часто думаю о ней, о её так тяжело сложившейся жизни. Лес рубят, щепки летят.

3 августа 2019

Лора: Последующие материалы можно было бы поместить в рубрику Связь времён. Потому что эти данные получила в Минске в Белорусском КГБ внучка Эди Яна Иткина, к тому же на неё чрезвычайно похожая. Яна получила ксерокопии Дела № на 12 страницах. При копировании для нашего семейного  архива и для сайта выяснилось, что в Деле была 51 страница. Остальное - засекречено!

Вот выдержки из полученных материалов.


Это Заявление со слов Эди писал ее брат Давид Иткин в 1955 году.