Тетради II-III

На этом надо бы остановиться, но я хочу добавить вот что: я всю жизнь думаю над волшебным секретом, которым обладали наши учителя – их владением классом, их умением вести уроки без окриков, без грубости. Без «тяжелого взгляда», который угнетает учеников, без повышения голоса, так объяснять материал, что он засел в голову навеки, с гарантией. Со знаком качества. Думаю с изумлением – почему они живут в нашей памяти, горят яркой звездой? В то время как ученики московских школ, в которых я работала, даже не помнят имен учителей – моя географичка, моя химичка, и не больше.

Да, это были особые люди. И не только Родаки. А Браун Израиль Юльевич? А Берз Исаак Наумович, его жена Тина Владимировна и другие. Знаний они давали мало. Не надо забывать, что мы учились без учебников, без наглядных пособий. Не надо забывать, что в 20-е годы все программы были короче – и по физике, и по химии, и по литературе и т.д. Не надо забывать, что мы в основной школе учили 5 языков – еврейский, иврит, русский, немецкий и латышский, а в гимназии – 6 языков. Прибавился английский или латынь по выбору. Мы учили всеобщую историю, еврейскую историю, историю Латвии, географию общую и географию Латвии.  Но откуда у нас такое знание русского языка и немецкого языка, которое позволило мне уже в 6-м классе основной школы выучить по собственной инициативе «Мцыри» /Лора: я помню, как мама читала мне всего Мцыри наизусть/,читать «Шинель» Гоголя, а в гимназии читать в оригинале драмы Шиллера, романы Келлермана, Зудермана, пьесы Гауптмана?

Дома мы говорили по-еврейски. Во дворе общались только с еврейскими детьми, т.к. у нас соседи были только евреи, и все говорили по-еврейски. В колониальной лавке (так у нас называлась бакалея) мы всё покупали на еврейском языке, а в других лавках – на немецком или русском, вот и всё общении е. Я думаю. Что владела русским так хорошо, потому что много читала. В гимназии наш классный руководитель Браун Израиль Юльевич очень поощрял пропуски занятий, если мы вместо школы ходили в Государственную библиотеку-читальню и там читали. У нас не требовали справок за пропущенные занятия. И мы – я с Моисеем – часто просиживали в этой библиотеке, он читал Плеханова, а я Бебеля и других социалистов. Помню – читала Бонч-Бруевича на русском, Бюхнера и Бебеля – на немецком. Счастливые это были дни, и я их не забуду, как не забуду свою школу, своих незабвенных учителей, и особенно Фаню, Исаака и Израиля Юльевича Брауна.

Тетрадь III

    Было бы ошибкой думать, что из всех учителей я запомнила только Фаню и Исаака. Моя обостренная память вызывает из небытия моих самых первых учителей. Сначала меня и старшую сестру Йетту учила на дому учительница – соседка из нашего дома фрейлин Бернштейн. Школы не работали. Только что закончилась первая мировая война, началась гражданская, не до школ. Потом нас учила другая соседка - фрейлин Люба Кир. Помню – учили басню Крылова и французский язык. Помню французское стихотворение и тогда на всю жизнь запомнила таблицу умножения. Папа нас запер в комнате и не выпустил, пока мы не заучили ее. А потом открылись школы, но еще не еврейские. Нас отдали в еврейскую школу с немецким языком преподавания. Это была частная школа Herr и Frau Габай. Учили там и иврит. Вот по иврит у нас как раз был учебник. Помню запах его еще не разрезанных листов и рисунок носильщика с корзиной на спине, а рядом подпись на иврит «сабол» (носильщик). Очевидно, тогда в Риге стояли немцы, улицы всепереименовывались на немецкий яз. Например, Мариинская стала Marienstrasse. А потом немцев выгнали, вошли большевики. Папа нас отдал в русскую частную гимназию Беатр, но вскоре забрал, так как открылись еврейские народные основные школы, бесплатные. Папа говорил, что терпеть не может белогвардейщину, и не хотел, чтобы мы учились в русской школе. Брата отдали в хедер. Время 1918-1920 г.г. было голодное. Детям отпускали на Елизаветинской из кухни обед – фасолевый или бобовый суп и какао. Мы, трое старших детей (а нас уже стало шестеро) ходили с двумя бидонами за питанием. В школе нам давали рыбий жир, всех поили из одной десертной ложки. Я очень гордилась, что принимала эту отраву, ничем не закусывая.

Время было вшивое. Завшивленность невероятная. Моя голова с исключительно густыми волосами так и кишела живностью. Да не только моя. Нас, всю школу учителя водили в баню коллективно, и пока мы скреблись и мылись, наша одежда парилась в парилке с очень высокой t° и таким образом дезинфицировалась. Когда нас перестали водить в баню, а такое время настало, мне голову дома мыли зеленым мылом. Это такая густая паста темно-зеленого цвета. А потом полоскали, добавляя керосин. …Помню, в 4-м классе нас на уроке по очереди вызывали к доске и проверяли головы. Меня даже отослали домой – стричься. С пятого класса я уже была чистая.

Итак, до открытия основной еврейской школы мы поменяли несколько школ и частных учителей. В еврейскую основную школу мы с сестрой поступили сразу во 2-й класс. Но вскоре нас пересадили в 3-й – что-то мы знали больше, чем другие. В третьем классе оказалось, что мы не умеем считать на счетах, а в классе стояли большие счеты на ножках, и меня оставили на второй год, а Йетту перевели в 4-й. В 4-м классе ее   оставили на второй год, и я ее догнала. Какая-то карусель. 
      Примечание Лоры: На этой фотографии 1922 года Лёля во 2-м ряду 2-я слева,  Йетта, похоже,  в нижнем ряду 4-я слева.

Мы ведь не знали, как мы учимся, и как готовить уроки. Думаю, что и учителя наши не знали, что же мы всё-таки должны знать. За успеваемость нашу никто не боролся, за сохранение контингента – тоже не боролись. Соревнования в учебе – боже упаси- не было, и слова такого не было. Нас очень легко оставляли на второй и на третий год, и очень легко советовали родителям: « Отдайте ее в портнихи, в продавцы и.т.д.» Никто с нами не занимался дополнительно. Думаю, что наши учителя, будучи пионерами, просто не понимали, что с нами делать. Они мне напоминают народовольцев, подвижников. Мы их всех уважали, смотрели на них как на особых людей высшего порядка.

В шестом классе я просидела два года, и должна сказать, программы по всем предметам отличались [от прошлогодних], однако я хорошо училась на втором году. Тут меня догнал Моисей, и мы были вместе в шестом классе, где началась наша любовь.

По окончании 6-го класса у нас был выпускной вечер на дому классной руководительницы фрейлин Левинсон, и идя оттуда домой, мы держались за руки.